Владимир Порудоминский

Владимир Порудоминский родился в 1928 г. в Москве. Семья его отца жила в Вильне; этот город в начале XX века был известен как „литовский Иерусалим“. Дед был меховщиком. Профессию унаследовали братья отца, которые создали крупную меховую фирму. Мать родилась в купеческой семье в Сибири. Родители Владимира получили врачебное образование и участвовали в Первой мировой войне, в конце которой они познакомились.
К революции в России они отнеслись неоднозначно. Отец, учившийся в Германии, хотел вернуться в эту страну. Однако выезд за границу оказался невозможным, и в 1922 г. супруги переехали в Москву, где они начали работать в советской системе здравоохранения.
Владимир Порудоминский вырос, по его словам, „под знаком Большого террора“. Как и многие другие дети тех лет, он знал о сталинских репрессиях, чувствовал страх родителей и других взрослых, опасавшихся доносов, ареста, повсеместного „подозрения“ и „разоблачений“ так называемых „врагов народа“ в школе. Родители воспитывали его по мере возможности в духе дистанцированного отношения к режиму и стремились дать обширное образование: „С тех пор я всю жизнь был библиотечным и музейным человеком“.
В 1940 г. советские войска вступили в Литву. Город Вильнюс (Вильна) перестал быть „заграницей“, и отец получил возможность встретиться с родными, которых не видел несколько десятилетий. По счастливой случайности поездка, запланированная на июнь 1941 г., была перенесена на более поздний срок, и Владимир и его отец не оказались под немецкой оккупацией и избежали участи всех родных, уничтоженных нацистами в Виленском гетто. Спаслась только двоюродная сестра Владимира, бежавшая из гетто, – В. Порудоминский называет ее родной сестрой.
С 1941 по 1943 г. Владимир вместе с родителями находился в эвакуации в Новосибирске и Ташкенте. После возвращения в Москву окончил школу и учился на редакционном факультете Полиграфического института. В 1950–1952 гг. служил в армии. В это время он, проходя службу в Литве, ближе познакомился с родиной своих предков и погибших во время войны родных.
После демобилизации – при тогдашнем антисемитизме в стране – долго не мог найти место работы. Впоследствии сотрудничал как журналист и редактор в различных издательствах и органах печати. С 1960-х гг. целиком посвятил себя литературе; центральным в его творчестве был историко-биографический жанр. Владимир Порудоминский – автор многих ставших популярными книг о знаменитых писателях, художниках, ученых. Работая над ними, он постоянно сталкивался с политической цензурой и идеологическими препонами. Нишей для его работы и жизни были мероприятия культурного характера и круг друзей из творческой – научной и художественной – интеллигенции.
После распада Советского Союза Владимир Порудоминский и его жена (журналист, автор книг для детей) покинули Москву. В 1994 г. они присоединились к своим двум дочерям, которые несколькими годами раньше эмигрировали в Германию. Наряду с желанием быть с детьми, причинами для отъезда стали несбывшиеся надежды на политические и общественные перемены, радикальные изменения в культурной и повседневной жизни, а также набиравшие силу национализм и антисемитизм.
Владимир Порудоминский живет в Кельне. Он иногда принимает участие в жизни еврейской общины – например, в заседаниях „Литературной гостиной“, одним из создателей которой он является. Главным своим делом он по-прежнему считает творческую работу. Не оставляя биографического жанра, он пишет прозу – рассказы, повести, мемуарные повествования.
Среди изданий последних лет В. Порудоминский выделяет две книги. Первая – подготовленные им и его двоюродной сестрой к печати записки его дяди Григория Шура, которые удалось вынести из гетто „на волю“. В них запечатлены страдания и уничтожение евреев в Вильнюсе в период немецкой оккупации. Позднее Владимир Порудоминский опубликовал биографию Эрвина Планка, который был казнен в 1945 г. после покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. В создании этой книги ему помогла немецкая женщина-врач, его друг и близкая знакомая семьи Планков. Книгу о Виленском гетто Владимир Порудоминский считает долгом, который он должен был отдать погибшим близким и вместе с ними всем жертвам Холокоста. А работа над книгой об Эрвине Планке, по его словам, заново открыла для него Германию.